Он требовал, чтобы Лондон капитулировал, прежде чем произойдет что-то ужасное. Но знал и надеялся, что Лондон не сдастся. Теперь Робин полностью принял теорию Гриффина о насилии: угнетатель никогда не сядет за стол переговоров, пока считает, что ничего страшного не случится. Нет, должна произойти катастрофа. А пока все угрозы оставались только гипотетическими. Лондон должен испытать настоящие страдания, чтобы чему-то научиться.
© Ребекка Ф. Куанг
Их лица выглядели искусственными, застывшими от неудобной позы. Камера исказила и сгладила связывавший их дух, и невидимая теплота и товарищество между ними теперь казались натянутой, вынужденной близостью. Дагерротип, подумал он, тоже своего рода перевод, и он всех их обеднил.
© Ребекка Ф. Куанг
Английский не просто заимствовал слова из других языков; его до краев переполняло иностранное влияние, это был язык Франкенштейна. И Робину казалось невероятным, как эта страна, граждане которой гордо считали себя лучше всего остального мира, не может обойтись без заимствований даже во время вечернего чая.
© Ребекка Ф. Куанг
Возьмем, к примеру, слово «валет». Как вы думаете, откуда оно произошло?
– Из игральных карт? Там есть король, дама… – начала Летти, но потом сообразила, что аргумент замыкается сам на себе. – Ой, не важно.
Профессор Ловелл покачал головой.
– Слово произошло от французского valet, «слуга», а оно, в свою очередь, от старофранцузского vaslet – «оруженосец». Но когда в конце шестнадцатого века рыцарство как институт исчерпало себя, а аристократы поняли, что дешевле и надежнее нанимать профессиональные армии, сотни оруженосцев остались без работы. И они поступили как свойственно молодым людям в трудных обстоятельствах – объединились с разбойниками и грабителями. Так слово приобрело второе значение – на французском карточном жаргоне «бубновый валет» означает мошенник и плут. Таким образом, история этого слова описывает не просто изменение языка, а изменение всего общественного строя.
© Ребекка Ф. Куанг
Греческое слово «карабос» имеет несколько различных значений, включая «лодка», «краб» и «жук». По-вашему, как связаны все эти слова?
– Функцией? – предположил Рами. – Лодки используют для ловли крабов?
– Хорошая попытка, но нет.
– Формой, – попробовал Робин. И по мере рассуждений эта идея выглядела все более правдоподобной. – Представьте галеру с рядами весел. Они выглядят как маленькие шевелящиеся лапки, правда? Шевелить…
– Вас что-то понесло не в ту степь, мистер Свифт. Но вы на верном пути. Сосредоточьтесь на слове «карабос». От него произошло слово «каравелла», то есть быстрое и легкое судно. Оба слова означают «корабль», но только «карабос» на греческом сохраняет связь с морским животным.
© Ребекка Ф. Куанг
– Так, значит, точный и верный перевод невозможен? – спросил профессор Плейфер. – Мы никогда не сможем полноценно общаться сквозь время и пространство?
– Полагаю, что нет, – неохотно признала Виктуар.
– Но какова противоположность верности? – спросил профессор Плейфер. Он приближался к концу своего монолога; теперь оставалось только добавить последний аккорд. – Предательство. Перевод означает насилие над оригиналом, искажение и извращение его для иностранцев, которым не предназначался текст. Так что же в итоге? Какой еще мы можем сделать вывод, кроме как признать, что перевод всегда является актом предательства?
© Ребекка Ф. Куанг