Потому что наши мужчины и женщины свободны, они ничем не владеют, и поэтому они свободны. А вы владеете, и поэтому владеют вами. Вы все — в тюрьме. Каждый — один, сам по себе, с кучей того, чем владеет. Вы живете в тюрьме и умираете в тюрьме. Это — все, что я могу разглядеть в ваших глазах — стена, стена!

© Урсула Крёбер Ле Гуин

Идея — как трава. Ей необходим свет, она любит, чтобы было многолюдно, ей очень полезно скрещивание с другими видами, чем больше ее топчут, тем лучше она растет.

© Урсула Крёбер Ле Гуин

Мужчине нужна свобода. А женщине нужна собственность. Она тебя только тогда отпустит, если сможет обменять на что-нибудь еще. Все женщины — собственницы.

© Урсула Крёбер Ле Гуин

– Так я же не в осуждение! – он даже, кажется, слегка растерялся. – Просто, когда мы с ребятами лежали на матрацах, один наш колледж-бой читал вслух русскую книжку. Про вашего колледж-боя. Как он ловко управился с одной старой стервой. Но вот – не знают жизни ваши писатели. Где же это видано, чтобы бабушка давала капусту в рост, а в прихожей у нее не дежурила пара хороших ребят с машинками?

– Вы совершенно правы, Билл. Эти писатели никогда ничего не знают.

© Андрей Лазарчук, Михаил Успенский

– И не потомок ли вы преславнаго немецкого романтика? – спросил он уже на ходу.

– Вряд ли, – сказал я. – У романтиков, как правило, детей не бывает.

© Андрей Лазарчук, Михаил Успенский

– Давно, видно, тут археологи не бывали, – сказал Коминт.

– Так ведь их сюда и не пустят, – сказал Николай Степанович, – пока в Киеве не постановят, от кого древние греки произошли: вiд хохлiв чи вiд москалiв…

© Андрей Лазарчук, Михаил Успенский